1 июля 2022 года в городе Жуков Калужской области на Аллее Героев Жуковское районное отделение Калужского областного отделения ВОО ветеранов «БОЕВОЕ БРАТСТВО» во главе с председателем Правления ветераном войны в Афганистане Игорем Лыгиным провело митинг, посвященный Дню ветеранов боевых действий. На митинге выступили представители районной власти, ветеранских организаций, И.В. Лыгин. В конце митинга ветераны возложили цветы к именным плитам 14 земляков, погибшим в локальных войнах и военных конфликтах.

1 июля 2022 года Боровское районное отделение Калужского областного отделения ВОО ветеранов «БОЕВОЕ БРАТСТВО» совместно с местным отделением РСВА провели автопробег, посвященный Дню ветеранов боевых действий. Он стартовал в г. Боровске в сквере Воинской доблести и прошел по маршруту Боровск – г. Ермолино – г. Балабаново. На всем протяжении автопробега ветераны около каждого захоронения и памятника проводили минуту молчания и возлагали цветы. Автопробег завершился митингов в сквере Воинской доблести, в котором ветеранов поздравили с праздником заместитель главы администрации Боровского района Нина Филатова и председатель Правления отделения ветеран боевых действий на Северном Кавказе Андрей Сливин.

Алексей Егоров после срочной службы в морской пехоте он трижды подписывал контракт — дважды для участия в антитеррористической операции в Чечне и еще раз — на год в Таджикистане.

Судьба — армия

— С раннего детства я кочевал по воинским частям и гарнизонам. Отец — профессиональный военный. Наконец семья оказалась в Калуге. Отсюда родом мамины родители. Здесь решили осесть. С конца 80-х Калуга — мой город. Призвали меня на срочную службу в 1998 году, в морскую пехоту, в отдельный батальон охраны генерального штаба ВМС России. Место службы — Москва. Обучение — усиленная подготовка: рукопашный бой и стрельба. У нас командир роты был боевой, смелый, хотелось быть на него похожим. После демобилизации вернулся в Калугу, подумал, и через несколько месяцев заключил контракт с военкоматом — началась антитеррористическая операция в Чечне.

Попал по распределению в Таманскую гвардейскую дивизию, 15-й мотострелковый полк, гаубичная самоходная артиллерийская батарея. Обучали на наводчика и корректировщика огня; с полковой разведкой часто отправляли в разведдозоры. 99 % задач — блокирование населенных пунктов и адресная проверка лиц на предмет причастности к вооруженным формированиям. Обычно выходили разведгруппой в 11 человек. Однажды попали в засаду. На подходе к горному селению по нам открыли плотный огонь, в том числе из минометов. Мы рассредоточились, заняли оборону, но часа через полтора-два нас окружили. Силы противника превосходили — их численность была порядка 70 человек. У нас уже убитый и раненый. Враги — вплотную. Предлагали нам сдаться. Это были хорошо обученные наемники — африканцы, мавританцы, а не чеченцы. Я их в тридцати метрах видел! Как корректировщик огня, я вызвал огонь САУ «на себя». Артиллерия сработала ювелирно. Часть духов перебили, часть — ушли: сумерки.

Прошло полгода. Вернулся в Калугу. Поискал работу и понял — меня неудержимо тянет обратно, к ребятам. Все было осознанно. Во-первых, я там нашел настоящую мужскую дружбу. Было понятно: кто — друг, кто — враг. Погибнуть за товарища — нормально. Не мог я спокойно сидеть здесь, в мирной жизни, когда мои товарищи, с которыми я сроднился, под пулями. Я решил заключить второй контракт. На этот раз меня отговаривали все — и мама, и отец.

Все было осознанно. Бог дал и провел всеми этими дорогами для большой цели — помогать людям. На войне мы не боялись. Страх приходит потом, когда возвращаешься, могли убить, мог остаться калекой. Но верил я моей прабабушке: «Ничего с тобой не случится!» До сих пор считаю, что мой путь — путь воина, и иду по нему.

Служить людям

— Поскольку у меня был уже боевой опыт, распределили в разведвзвод главной военной комендатуры Чеченской Республики. Работа была та же — адресные проверки. Воинская специальность у меня была разведчик-пулеметчик. Однажды поступила оперативная информация: в пригороде Грозного в одном из домов находится группа вооруженных лиц. Мы туда выдвигаемся на БДМ (боевой разведывательно-десантной машине), не доезжая километра до точки, — фугас на обочине, управляемый. Глаза я открыл только в военном госпитале — в Ростове. Эвакуировали «вертушкой». Были и погибшие, были раненые, а у меня — ни одной царапины. Только контузия сильная. После лечения вернулся в строй.

Третий контракт на год заключил в 2003 году и уехал в Таджикистан. Мы обеспечивали боевое прикрытие и усиление знаменитого Пянджского погранотряда, предотвращали незаконные проникновения на нашу территорию. Везли все: наркотики, оружие, доллары, пытались перейти границу группы террористов; мы открывали плотный предупредительно-заградительный огонь. Были пресечены незаконные переходы через таджикско-афганскую границу — героин, соломка, трава, доллары, но мы ни единого перехода не допустили. Граница была на замке!

В Калуге устроился на работу в милицию, в Ленинское РОВД. Оперативником. И заочно поступил на юридический факультет Института международного права и экономики им. Грибоедова, специализировался я по гражданскому праву, поэтому уволился из милиции и стал работать гражданским юристом, помогать людям.

Сказать, что жизнь моя складывалась легко, — это вряд ли. Но помогала воинская закалка, как и сейчас, дружба и поддержка морпехов из «Тайфуна» и ветеранов «Боевого братства». Там, где мы, там победа! Алексей Егоров, 43 года, из семьи потомственных военных, оба деда — участники Великой Отечественной войны. Ветеран боевых действий, награжден медалями «За ратную доблесть» и «Воин-интернационалист».

Беседовал Пётр Катериничев.

Здесь глаза могут быть у камней, у зарослей «зеленки». Кто поручится, что сейчас на тебя не смотрят в ружейный прицел. Редкий рейс обходился, когда колонна не попадала под обстрел. Туго затянут ремень каски. Под рукой автомат. Срочник Александр Харьков сжимал баранку своего ГАЗ-66. Это позднее военные водители будут вешать на двери кабины бронежилеты. А сейчас 1980-й, первый год афганской войны.

Горячие гильзы

В 19 лет многое воспринимается как должное. В одни сутки Александра вместе со сослуживцами перебросили из ГДР в Узбекистан. Молоденькие солдаты и представить не могли, что впереди война. Понимание стало приходить, когда начали получать новые машины, вооружение. Подготовка заняла примерно месяц. В конце декабря эшелоны двинулись чрез реку Амударью в город Хайратон. Советские войска входили в Афганистан. Приказом министра обороны СССР предписывалось войскам 40-й армии перейти границу с целью оказания интернациональной помощи афганскому народу.

Отдельный батальон материального обеспечения, где служил Харьков, расположился под Кундузом. Перевозили боеприпасы, горючку, продовольствие и прочее имущество для армии. Работа была настолько «спокойной», что даже водовозка выезжала в город в сопровождении БТРа. На дальние расстояния выдвигались большими колоннами – БТР впереди, БТР в конце, иной раз под прикрытием вертолетов. Напасть духи могли в любой момент. Подбивали первую машину и начинали молотить середину каравана. Зажатые между горами автомобилисты занимали круговую оборону. Водители быстро выучили – едешь по населенному пункту, а жителей нет – значит, будет обстрел. Когда приходили душманы, мирный народ уходил в горы.

Саланг

Тяжелее всего было на высокогорье. Страдали от кислородного голодания люди. Пыхтела техника – жмешь на газ, а обороты все ниже. Сказывался разряженный воздух. Зимой на серпантине в снег, гололед стоило большого труда удержать тяжелую машину.

Много раз ходил Харьков через знаменитый перевал Саланг в горах Гиндукуш. В переводе на русский – суровый. Высота 3 878 метров над уровнем моря, сильный мороз зимой и пронизывающий ветер круглый год оправдывали это название. Здесь в скале был пробит тоннель длиной более чем в два с половиной километра. Его строили московские специалисты–метростроевцы по договору с правительством Афганистана с 1958-го по 1964-й год. Две дороги спускались с Саланга: одна – на север к границе с Союзом, а другая – на юг к Кабулу. Через перевал непрерывно шел поток транспорта. Ширина проезжей части 6 метров, поэтому войти в тоннель могла только одна колонна. Количество машин ограничивали после того, как здесь выхлопными газами задохнулись советские военные. И это был не единственный случай.

О войне, о тяготах службы Александр домой не писал – нечего расстраивать родителей. Хотя весточки отправлять солдатам разрешали. Конечно, письма проходили через особый отдел.

«Но баранку не бросал шофёр»

Близились заветные 100 дней до приказа, когда поступило распоряжение – перегнать три машины с радиостанциями из Кабула через Саланг в Кундуз. Александр, как командир отделения, шел во главе колонны. Тот день он и теперь помнит до минуты. Было 16.00, когда вошли в населенный пункт Баглан. Это между городами Пули-Хумри и Кундузом. Место гиблое – здесь постоянно обстреливали советские военные караваны. И в этот раз засвистели пули.

– Прошило мой автомобиль. Из трехлинейки, наверное. Пробило капот, дверь. Я получил ранение в ногу. Собрался с силами, вытащил ручной газ и гнал машину, пока не увидел наш танк, стоявший на охране моста. Колонну удалось вывести из-под обстрела. Меня сразу отправили в госпиталь, – вспоминает Александр Харьков.

Его наградили медалью «За отвагу». Но прежде были почти восемь месяцев госпиталей. В июле вернулся к родителям в Сухиничи, опираясь на костыль. До осени самой ходил с палочкой, а потом занялся поисками работы. Она нашлась поблизости, Сухиничи — крупный железнодорожный узел. Александр устроился оператором дефектоскопной тележки. Это специалист, который обследует состояние рельсов. Затем выучился на наладчика дефектоскопного оборудования. Через несколько лет его пригласили на работу в Калугу, а позже в Москву. 38 лет отдал Александр Николаевич железной дороге.

С теми, кто прошел афганскую войну, встречается и сейчас. С Аликом Ахмычем они вместе учились на курсах водителей в ДОСААФ, служили в ГДР, а потом в одном батальоне в Афгане. Вступил Александр Харьков в Калужское региональное отделение общественной организации «Боевое братство».

Сегодняшние новости о событиях в Донбассе, на Украине он смотрит с особым чувством.

— Конечно, переживаю. Это очень трудно. Такие боевые действия, с таким оружием. Молюсь, чтобы наши ребята вернулись живыми, — говорит Александр Николаевич.

Один раз я подумал: «Все, Саша, смертушка пришла». Мы тогда в очередной раз под обстрел попали. А у нас приказ – пока тебя или автомобиль не выведут из строя, должен продолжать движение на максимальной скорости. Я одной рукой за руль держусь, другой отстреливаюсь в окно. Гильзы по кабине летят. Жара, хэбэшка расстегнута. И одна горячая гильза прикипела к груди. Так больно. Думал, пуля попала. Но стряхнул ее. Слава богу, живой.

Фото из личного архива Александра Харькова.